Современные исследования открывают новые грани судебного дискурса, обращаясь к особенностям его продуцирования и находясь в поисках новых аналитических инструментов. Несмотря на теоретическую и практическую значимость и многоаспектность данных работ, в них крайне редко применяется метадискурсивный инструментарий, который имеет значительный потенциал в изучении дискурсивных практик, все чаще характеризуемых не только как информационная среда, но и как пространство взаимодействия и воздействия. Интерактивная и персуазивная природа судебного дискурса обусловливает потребность привлечения метадискурса как эффективного аналитического инструмента, охватывающего средства выражения отношения к пропозициональному содержанию и вовлечения адресата в диалог с говорящим. В настоящей статье рассматривается метадискурсивный аспект защитительной речи как жанра судебного дискурса. Исследование проводится с использованием количественного анализа данных корпуса текстов и их интерпретации на основе контекста. Новизна исследования состоит в применении метадискурсивного инструментария в лингвопрагматическом анализе русскоязычного судебного дискурса. Цель статьи заключается в том, чтобы выявить языковые особенности персуазивного аспекта защитительной речи как жанра судебного дискурса с опорой на такое метадискурсивное средство, как бустинг. В ходе исследования были установлены пять разновидностей бустеров – маркеры уверенности, маркеры эвиденциальности, маркеры интенсивности, маркеры солидарности и маркеры превосходства, реализующие пять прагматических функций: демонстрация уверенности говорящего в истинности пропозиции, указание на достоверность и надежность источника информации, увеличение эмоциональной силы высказывания, обозначение верхней границы континуума и указание на общеизвестные факты или совместный опыт переживания явления или ситуации. Автором было установлено, что на лексическом уровне бустинг преимущественно реализуется с помощью эвиденциальных глаголов и существительных, наречий меры, степени и времени и прилагательных в превосходной степени. Частотными также оказались и местоимения первого лица множественного лица. Представляется, что правильное использование бустеров в судебном дискурсе является показателем прагматической компетентности юриста и залогом эффективной коммуникации с адресатом.

На фоне исследований медиакоммуникации и описания социальных связей субъектов особый интерес представляет изучение феномена слухов, в том числе как объекта лингвистического анализа. Настоящая статья посвящена описанию и обобщению лексикографического значения базового для передачи опосредованного знания слова rumour. Предлагаемый ракурс исследования обусловлен интересом, с одной стороны, к неопределенному знанию и неформальным коммуникационным практикам, к которым относятся такие явления, как слухи, сплетни и пр., присущие в том числе профессиональной коммуникации, с другой стороны, – к категории эвиденциальности. Материалом исследования служат словарные толкования, противоречивость которых потребовала проведение анализа в свете идей лексической семантики. Основным методом избран компонентный анализ, подкреплённый в соответствии с принципом дополнительности семантических описаний рядом других методов традиционной семасиологии. В результате установлена полисемия исследуемого слова, семантема которого включает пять лексико-семантических вариантов, характеризуемых различными типами отношений: смешанным (радиально-цепочечным) типом связи семем с главным значением, с одной стороны, эквиполентным и привативным видами оппозиции, с другой. Семантическое ядро значений полисеманта rumour составляют интегральные семы «информация», «неформальный», «сомнительная достоверность», «неподтвержденность», «неопределенный источник». Наличие в структуре денотативного макрокомпонента значений инвариантного набора из трех последних семантических признаков указывает на прямую связь семантики исследуемой лексемы с языковыми категориями эвиденциальности и эпистемической модальности. Показано, что при интерпретации полученных данных объяснительным потенциалом обладает понятие свидетельства как источника информации, решающим фактором при этом является его дробная типология в виде уровней. Более четкая дифференциация уровней свидетельства внутри репортативной эвиденциальности позволяет категоризовать центральное значение исследуемого слова как информацию, обладающую признаками передающегося знания, реализуемую посредством неформальных сообщений и квалифицируемую как собственно репортатив, отмеченный третьим уровнем свидетельства («third-hand evidence»), характеризуемый незасвидетельствованностью, неконфирмативностью. Ядерная сема «сомнительная достоверность» во всех значениях слова rumour свидетельствует о взаимообусловленности репортативного значения и эпистемической оценки полученного знания, проявляющейся в том, что косвенный опосредованный доступ к информации потенцирует её квалификацию как неэвидентной, т.е. нуждающейся в подтверждении.

Английский язык оказывает значительное влияние на все современные развитые языки, и русский не стал в этом отношении исключением. Русскоязычный политический дискурс, демонстрируя активное вхождение англоязычных лексических единиц, подвергается также и стилистическому воздействию, заимствуя различные стилистические приемы, которые способствуют достижению большей степени экспрессивности и выразительности. Настоящее исследование ставило целью выявить и описать потенциально существующее стилистическое влияние англоязычного профессионального дискурса политической сферы на русскоязычный. Предметом исследования стал русскоязычный институциональный дискурс студентов-политологов, а проведенный эксперимент ставил задачу установить, проявляется ли в дискурсе будущих специалистов стилистическое влияние со стороны английского языка, для чего участникам эксперимента, которые в рамках контролируемой образовательной среды в течение длительного периода времени взаимодействовали с устными и письменными аутентичными англоязычными текстами политической тематики, было предложено подготовить речь политического характера на русском языке. Результаты исследования, полученные посредством методов лингвостилистического, функционально-лингвистического, структурно-семантического и статистического анализа, показали, что большая часть участников эксперимента использовала в подготовленной ими речи элементы образности и юмора, характерные для англоязычного политического дискурса. Эмпирические данные дают возможность сделать вывод о предположительном существовании определенного дискурсивно-стилистического влияния английского языка на русский, выраженного в заимствовании и активном использовании в профессиональном дискурсе выпускников-политологов ряда стилистических приемов (юмор, ирония, самоирония, экспрессивные языковые средства), диссонирующих с конвенциональностью классического русского политического дискурса. Практическая значимость исследования может быть выражена в прикладном использовании его результатов при обучении будущих политологов иностранному языку профессии.